Ангел Возмездия - Страница 23

И все-таки он не напрасно лежал на прозрачном полу и ждал чего-то.

Когда Земля уменьшилась до размеров обычного яблока, подернутого легкой просвечивающей местами пеленой, когда все на ней уже должно было слиться и пропасть в зыбком удаленном мареве, вдруг пробился сквозь заслоны пелены тоненький золотой лучик, сверкнул – чисто, ясно, путеводно – и пропал.

Только тогда Иван понял, чего он ждал, и сразу же почувствовал облегчение.

Нет, рано еще его отпевать, рано хоронить! Еще поглядим, чья возьмет, кому суждено вернуться, а кому и нет. Он с силой сжал виски ладонями, зажмурил глаза. Полежал так с минуту. Потом оттянул край ворота, вытащил маленький железный крестик, приник к нему губами. И почти сразу спрятал его обратно, словно застеснявшись. Встал... Отключил прозрачность. Впереди его ждал системный перевалочный спутник-заправочная, уже лет триста болтавшийся между орбитами Юпитера и Сатурна, злополучная развалюха, последнее пристанище спивающихся космолетчиков и администраторов Флота, допотопная прабабушка нынешних заправочных станций – Эрта-387.

Иван не собирался задерживаться на Эрте – была охота! Он думал прицепить баки и гнать прямиком до Дубля, за возвратником. Но давнишний знакомец по гадрианским болотам Хук Образина, затащил его в одну-единственную на Эрте гостиную. Он волок упирающегося Ивана по коридору и приговаривал:

– Все-е, попался, Ванюша! От меня быстрехонько не уйдешь, мимо меня скорехонько не проскочишь! Экий ты мерзавец, Ваня! В кои-то годы повстречались, а ты норовишь улизнуть! Не-е, нехорошо это.

От Хука разило за версту. Но держался он молодцом – не качался, не падал, только трясся беспрестанно. В последнюю их встречу Хук выглядел значительно хуже, Иван думал, он загнется, не переможет себя.

Не загнулся Хук Образина. Но и не скажешь, что выправился. Он был изможден до последней стадии измождения, казалось, ребра сквозь комбинезон проглядывают, а на лицо было страшно смотреть – это было не лицо, это была высохшая маска, натянутая на череп мертвеца, пролежавшего в гробу не меньше года.

– Сейчас мы с тобой, Ванюша, раздавим пузыречек, побеседуем по душам, вспомним житье-бытье. Нам ведь есть чего вспомнить, а?

Им было, что вспомнить. Три года вместе на Гадре, да не сейчас, когда там все улеглось и утихомирилось, а когда только начиналась геизация. Ивану и самому было страшно думать о тех временах, второй раз его бы в такое дело не втравили!

– Вот и притопали, Ванюша, а ты упирался, голубь!

Посреди гостиной, называвшейся когда-то, в романтические годы освоения Пространства, кают-компанией, прямо на полу валялся мертвецки пьяный Арман-Жофруа дер Крузербильд-Дзухмантовский – золотой медалист Школы и гроза звероноидов. Арману предрекали невиданные свершения на ниве Дальнего Поиска, а в итоге – кресло Главного Управляющего Космофлотом. Отличник с блеском прошел Гадру, Гиргею, но сломался на Сельме, паршивой планетенке, где без труда делали себе карьеру бывшие второгодники и неудачники. Иван никогда не дружил с Арманом, они издавна испытывали неприязнь друг к другу, а потому он и не переживал особо падение баловня судьбы.

– Ты его тока не буди, Ваня, ладно? – предупредил Хук и побежал к столу, откупорил новую бутылку.

На бутылку была пришлепнута коньячная этикетка, но Иван знал, что это мишура, внутри наверняка разведенный спирт – вонючий, технический, ведь держать на станциях-заправочных спиртное не полагалось.

– Ну, вздрогнули, Ваня!

Хук, не дожидаясь совместного «вздрога», опрокинул стакан в горло, побелел до невозможности. И тут же налил себе еще.

– А ты чего? – поинтересовался он заплетающимся языком.

Иван замешкался, стал обдумывать, как бы потолковее все разъяснить Хуку, а потом вдруг решил, что ничего разъяснять не надо, и выпалил:

– Я, Образина, на дело иду, понимаешь? На дело надо идти сухим!

– Да ладно уж, загнул! Ты и раньше, Ваня, был никудышным борцом с зеленым змием, видать жизнь-то не исправила тебя. Ну да не беда! Я за тебя стакашек хлопну, лады?!

– Ты бы сначала баки прицепил.

– Обижаешь, Ваня! У нас третий год как все на авторежиме. Ты не гляди, что Эрта старушка, тута недавно реконструкция была, понимаешь? Понаехало народищу – пропасть! Человек шесть. И давай все переколпачивать. Мы с Крузей месяц по подсобкам жались, втихаря стаканили. Ой, тяжко, Ваня, было! Ну да миновали лихие денечки!

Иван видел совершенно ясно, что Хуку не протянуть больше года, от силы-двух. Но ведь не скажешь, – не полезешь в душу! Не такие уж и долгие были их года, а однокашники один за другим сходили с орбиты, гнулись, а то и вовсе погибали. И как ни ломал себе голову Иван, он не мог понять, почему так происходит. Ведь вроде бы самые сильные, ловкие, натренированные, отважные, все как на подбор умницы и даже по-своему таланты. И на тебе!

Странное дело, странное и непонятное. Серые лошадушки тянули себе понемногу, волокли свой воз полегоньку – и не видно им было износу, а тут... вот и иди после этого в герои-комолетчики. Нет, хватит ныть! Поздно горевать!

– Включи экраны! – настоял Иван.

– Ух ты какой, недоверчивый! – Хук щелкнул клавишей. Она скрипнула словно старинная несмазанная дверь. – Гляди, Ваня!

На экране два бочкообразных безголовых кибера крепили к Ивановой капсуле разгонные баки. Работали они вяло, без энтузиазма. Но Иван уже понял, здесь никого и ни за что не подгонишь, только нервы тратить!

Он присел к столу. Но стул-кресло чуть не развалился под его тяжестью, видно было все тут запущено до предела, заброшено, некому было заняться обустройством. Иван пересел на широченный обитый желтым кожзаменителем диван, раскинул руки.