Ангел Возмездия - Страница 101

101

Иван отвел ее лицо ладонью. Сказал спокойно, с расстановкой:

– Нет, ты все врешь! Этого быть не может!

И Земля не паршивая планетенка, Земля – это прекраснейший из миров Пространства. Ты винишь других в том, в чем сама виновата! Да, это так! Тебе не пришлась по вкусу жизнь на Земле, а ничего путного найти вне ее ты не смогла, устроилась на грузовоз, в обслугу, злилась на всех, так?!

– Не-т! – завизжала смуглянка. – Ты сволочь, гадина! Ты ни черта не смыслишь в этой жизни! Не-е-ет!!!

И Иван понял, все так, он прав. Ему надо было бы ее добить – морально, духовно. Но он лишь процедил ей на ухо:

– Тебя бросали на Земле любовники, многие бросали, я слышал... Может, ты им не пришлась, может, получше кого находили. Но ты возненавидела не их, ты их носила в памяти, перебирала, хотела вернуть, а ты возненавидела Землю! – Иван сдержал себя и закончил почти равнодушно: – Впрочем, это твое дело. Я не зову тебя туда, на родину, можешь оставаться здесь, раз тебе нравится!

– Не зо-ову-у?! – с ехидцей протянула смуглянка. – Да тебе там никогда не бывать, слизняк!

– Ну ладно, пошли! – Иван грубо толкнул ее вперед.

Только пройти им далеко не удалось. На седьмом или восьмом шаге почва разверзлась под ними. Они стали падать.

Иван, помня наказ вертухая-доброжелателя, не дергался. Он и ее сжимал крепко-накрепко, чтоб ни рукой, ни ногой не могла шевельнуть.

Падали они долго. Ивану это падение было знакомо по прошлому разу. Снова мелькали пещерные стены, камни, валуны, сталактиты и сталагмиты, ревели водопады, брызги летели в лица... Но было ли это настоящим падением или только иллюзией падения, Иван не знал. Он всматривался в черные непроницаемые глаза смуглянки и видел – ей страшно, – она очень боится за себя – вон, закусила губу, ноздри расширены, трепещут крылышками, а брови наоборот, напряжены, сведены к переносице, и не такая уж она красивая, обычная баба, молодая, грудастая, симпатичная, но обычная! Иван отвернулся.

Они упали прямо в фильтр-паутину. И на этот раз Иван не стал вырываться из тенет, не стал вытягивать ног из болота, и смуглянке не позволил. Они в считанные минуты прошли сквозь фильтр. И упали на гамак.

– Это еще что за явление, – пробурчала без вопросительных интонаций мохнатая и сонная Марта.

– Привет, – бросил ей Иван: – Как висится?

– Убирайся вон!

– Обязательно уберусь, только вот приспособлю рядышком с тобой эту подруженьку и сразу же уберусь! – заверил Иван. Говорил он самым покладистым тоном.

– Убирайтесь оба!

– А ты заткнись, брюхо! – осмелела вдруг смуглянка. – Висишь – и виси себе! Не то я те хобот-то вырву, стерва!

– Только без этого, – встрял Иван. И спросил серьезно: – Где Лана?

Марта посмотрела на него заплывшими поросячьими глазками. Но ответила. Иван даже не ожидал, что она ответит.

– Там!

– Где там?

– За стеной, слизняк. – Марта перешла на какой-то змеиный шип. – Но учти, если ты ее опять утащишь в мир смертных, она никогда тебе этого не простит! Она проклянет тебя, понял? Ты станешь для нее самым ненавистным существом во Вселенной! И эти, – Марта неопределнно кивнула в сторону, отчего весь ее мохнатый живот-груша вместе со слизистым и морщинистым хоботом затряслись, заходили ходуном. – И эти тебя никогда не простят, у них каждая матка на вес... на вес... нет, тут золото не в цене, нас даже не с чем сравнить, мы дороже всего! Иван успокаивающе помахал рукой.

– Ничего, – проговорил он, – я привел достойную замену русоволосой. – Он повернулся к пленнице-заложнице, сжал ей руку сильнее, заглянул в глаза. – Не так ли? Ты ведь хочешь вечного блаженства?

– Не-е-е-е-ет!!! – истерично завопила смуглянка. – Я загрызу тебя собственными зубами, я повисну на тебе и не отпущу никуда, я убью тебя! Не-е-е-ее-ет!!!

Иван скривился, прикрыл рукой ухо.

– Ну ладно, мы пошли, – бросил он Марте, – а ты не волнуйся, вечная несушка, а то приплоду станешь мало давать.

– Во-о-он!!! – крикнула Марта.

И ее затрясло. За стеклом аквариума сразу поднялась какая-то муть. Только Иван не стал рассматривать, что там происходило. Он шел к стене.

А стена оказалась настоящей, не пропускала. Тогда он ткнулся в другую, в третью, попробовал пол под ногами по всему периметру. Лаза нигде не было.

– Ну что, слизняк, – поинтересовалась Марта торжествующе, – застрял в паутине, заблудился? Иван отпустил смуглянку, бросил ей коротко:

– Иди-ка, побеседуй с подруженькой!

– Это мы со всем нашим удовольствием, – просипела смуглянка.

Но она не стала набрасываться на висящую, не стала нервничать и злиться как в начале, она просто наступила ногой на хобот, тянущийся к аквариуму, пережала его.

– Ну?!

Одутловатое личико Марты исказилось страшной гримасой – чего только не было в ней: и боль, и страх, и досада, и ненависть, и еще множество подобного, мелкого и отвратного.

– Я жду! – повысила голос смуглянка, не убирая ноги.

– Гамак вас довезет! – выдавила висящая с крайним озлоблением. – Проваливайте!

Иван снова схватил смуглянку за руку. Они вместе запрыгнули на гамак.

– Куда? – спросил Иван.

– Тяни влево, слизняк, – посоветовала Марта. Ее лицо успело принять обычное сонное выражение. – И больше меня не беспокойте.

Иван сделал, как было сказано, потянул за стропы-канаты. И гамак пошел влево, пошел прямо сквозь стену, будто ее и не было.

– Во! Видал?! – восхищенно воскликнула смуглянка. – У нас до такого сроду не додумаются!

– А ты когда у нас в последний раз была?

– Когда и ты!

101